После небольшого исследования туманной местности на вершине, я по-английски удалилась от компании неутомимых спутников, решив пройти по долгой лестнице в собственном ритме и в молчании. Лестница, к которой нас издалека притянул блеск расположившегося посреди горы Золотого Будды, казалась бесконечной, пока мы взбирались; прекратилась же она внезапно, подобно ночному сну. Не спеша шагая вниз и поглядывая вокруг, я заметила сверху стайку маленьких девчушек. Они довольно быстро нагнали меня. Самая меньшая - лет шести - задорно распевала. Старшая - лет 11 - поздоровалась: " Хелло!". Я ответила, они остановились, и мы стали завязывать что-то вроде беседы, которая, однако, то и дело стопорилась из-за моего никуда не годного английского. Вообще, у меня создалось впечатление, что большинство непальцев владеют английским гораздо лучше меня, что, впрочем, объяснимо.

О чём легко и просто завести разговор? И мы начали с наших имён. У каждой из четырёх оказалось звучное интересное имя, но запомнить мне удалось только имя старшей - Рупа. Мы пошли дальше вместе. Вспомнив про индийскую шоколадку в моей сумке и разломав её по плиточкам, я предложила угоститься, и уговаривать не пришлось. Наверно, у меня сделался огорчённый вид, - они тут же захотели со мной поделиться весело и радушно, и я взяла квадратик попробовать. Мы спускались дальше, они поглядывали на меня со спокойным любопытством. Обратившись к младшей, я попросила её спеть, объяснив, что она "вери найс энд бьютифул" ля-ля-ля!"" Они переглянулись, смеясь, и запели вместе мелодичную, наполненную сдержанной радостью песню. С малышкой мы взялись за руки, а Рупа взяла меня под руку, - так мы и спускались потихоньку, а далеко впереди - внизу - маячили спины другой группы "наших". Песня допелась, я попросила продолжить, и они охотно запели чуть вразнобой новую нежную песенку, и счастье продолжалось. Проходя мимо цветущего деревца, девочки мне что-то рассказали с серьёзными лицами про "флауэрс", потом сорвали цветок и, выдернув из него красные узкие лепестки, приклеили их на мои ногти. Такой эдемский маникюр, оказывается, известен девочкам на всех краях земли. Отчего-то я споткнулась, почти у подножия лестницы, и растянулась бы наверняка, если бы меня не удержали попутчицы. "We - your friends." - сказала Рупа без улыбки.

Мы сошли с горы на предвечернюю улицу, я пожала 4 разные маленькие смуглые ручки. Девочки воробушками расселись на парапете. Я шла, оглядывалась, и махала им сиреневым цветком, подаренным кем-то из них на прощанье, и благодарила золотого Будду.

. . .

Чернее, ужаснее мрака,

белее первого снега,

мягче воздуха,

беспощаднее равнодушия,

невинней цыпленка -

– она, запредельная.

Дразня вспышками пронзительной ясности

и туманной вечной неизвестностью,

смеётся во мне:

– Отбрось эпитеты,

Не приписывай качеств!..

И ласково бросает в меня –

из неявного –

то ли волну, то ли ветер

с щепоткой песка.