Дмитрий Авалиани Избранные стихотворения (часть 1)

В траве на дне травы…
Учители твердят – всё постепенно…
О синичка, совсем не синя…
В глубинах времени смотри…
Жуки, мурашки, множество пищащих…
Черви, кишки и змеи…
Пошатнулось, помертвело, вспыхнуло в последний раз…
Идеалов у дьявола куча…
Щенка я вытащил на двор…
Как дети, как Гомер, ещё не зная вещи…

Не верю – кричал Станиславский…
Ни рубля у тебя, лишь губы…
Люблю грозу, люблю берёзу…
Уже не задевает за живое…
Кто-нибудь сунет окурок…
Припаду к ручью…
Сегодня всеядно – откуда прийти прямоте?
Зрачок в окружности сетчатки…
Смотрю как брызжет на ребёнка…
Старик впадает в детство…

Не говори, что времени в обрез…
Сколько умерло людей…
Но ох, ни эх не ловит эхолот…
На грязном дворе через год или два…
Птица в воздухе и в клетке…
Ауканья наука, а ну-ка, дай ответ…
Довольно изучать, давайте излучать…
Человеку нужен угол…
Ау, артельщик Алфавит…
Дай улыбку, горизонт…



В траве на дне травы
на самом дне травы я спал, отдавшись лону,
когда подобно башенному звону
по скорлупе огромной головы
ударил дождь и в бок меня, и в спину,
и понял я, какой я страшно длинный,
на мне зрачки, как бабочки, открылись,
и удивились – о, как удивились.

***

Учители твердят – всё постепенно,
за веком век, что за верстой верста,
а дни летят, и в окнах мразь всё та,
и истина напоминает стену.
Сутана с Сатаной дерутся. На колено
невидимый стрелок у пряного куста
становится. Стреляет тем в уста,
кто запоёт темно и вдохновенно.

***

О синичка, совсем не синя,
а сера ты, серей воробья.
Или ты – передвижник серьёзный,
и тебе не указ ни Сера, ни Синьяк.
Красногрудым дроздом тормошился мой дом,
а синичка моя - «синь – синь» прилетела, сказала,
в узелок простыню похудевших снегов увязала.

***

В глубинах времени смотри
как пыжатся, всплывая, пузыри,
как хочется опять светиться при народе,
так свет погасших звёзд приходит,
так возвращается мелодия,
оставивши свои монастыри.
Но тёмный сон пространств – куда? – летящих –
не есть ли он свидетель настоящий,
как чёрный ящик, пишущий внутри
весь этот гул, летящий в сентябри…

***

Жуки, мурашки, множество пищащих,
посредники меж мною и вещами,
и ветка шелестящая в окне
изнанка музы, проскользнувшая в мне.

Исполнен воздух нечисти и в небе
внимательно сплетающихся нервов
обходчиков и стрелочников нету,
один лишь есть за всем следящий некто…

***

Черви, кишки и змеи,
вас я любить не умею,
лишь лебединую шею,
лишь журавлиную стаю.
Как мне привыкнуть к анатомичке,
к внутренностям, к неприличию?
Дохлого пса на обочине
никому полюбить не помочь мне.

***

Пошатнулось, помертвело, вспыхнуло в последний раз,
эх, сказало, надоело хорохориться крутясь,
оглянулось, изорвало всю шумиху, требуху,
словно всю себя сказало, всё что было на духу.
И мураш, увидев звёзды, вдруг спешит – пора, пора,
на ветвях открылись гнёзда, незаметные вчера,
Что скрывать – летите, враны, не найдёте ничего,
только ветер ходит пьяный, озираясь – каково?
Будь что будет – пыль иль слава, иль дорожный общепит,
и шлагбаум, как журавль, надо мною проскрипит.

***

Палиндром и нищ и диво: вид ищи - ни морд ни лап.

Дорого небо, да надобен огород.

Ад я лишил яда.

Котел подан. Манит еда. А, дети, нам надо плеток.

Мир, о вдовы, водворим.

ПРИМЕЧАНИЕ: Палиндромы – строчки, одинаково читающиеся справа налево и слева направо.

***

Идеалов у дьявола куча
До черта разведя их, наскучил
И теперь нас качает обратно
От понятного к непонятному
Может, это ему и приятно
Чтобы стало опять всё превратно
Кочерга бы взлетала из печки
И пурга задувала бы свечки
О, косматые волосы чуда
Среди ночи я снова вас чую
Выбегая за двери, встречаю
Ни черта там не различаю…

***

Щенка я вытащил на двор,
чтоб он вдохнул трепещущий простор,
а он на грудь всё прыгает ко мне,
как будто в ней вся жизнь, а не вовне.
«А ну, - прошу, - обнюхай те стволы,
они вестей житухой веселы».
А он мне лижет шею и лицо…
Так свижусь я когда-нибудь с Отцом.

***

Как дети, как Гомер, ещё не зная вещи,
лишь как во мгле сдвигается и плещет
взгремевшие доспехи узнаю
и вспоминаю, и пою.
Слепой щенок, кротовая нора,
моллюск в ракушке, утро из нутра,
земля пронзённая гуденьем –
и словно это первый день мой,
не знающий ни завтра, ни вчера.

***

Не верю – кричал Станиславский,
и звук этот слышен доселе,
Мы звери на самом-то деле,
надевшие ментик гусарский.

Не те мы, не те мы, не те мы,
как эта нам тема навязла,
широкие синие тени
сиянье скрывают, как назло.

А где оно, это сиянье,
весь высосан ангел сусальный,
а ангел с мечом и в доспехах
не выдержал детского смеха.

Все годы мы ждали погоды,
пока нам давали по морде
а вера – не море, не роздых,
сбежать невозможно на остров.


ПРИМЕЧАНИЕ: «листовертни» – жанр, изобретенный Авалиани. Текст читается по- разному в разном положении благодаря особой форме букв.

***

Ни рубля у тебя, лишь губы
что поют про рари-румба,
не торчать же весь век, что тумба,
тормоши груди, ветки, руки,
изреки золотое слово,
из руки чтоб запахло сливой,
чтобы ветер густой и смуглый
чтобы мгла меня не застигла.
Не мани ни хрена, ни ринга
наструи молока мне крынку,
а плесни из ведра водой,
опресни мою соль и боль.

***

Люблю грозу, люблю берёзу -
дрожащая вот-вот блеснёт,
бегущий взапуски народ,
внезапные метаморфозы,
обрывки фраз, листвы и веток,
ещё не правленых заметок
на воздух вынесенный рой,
дворы с шумящей детворой
парадные, где жмётся девой
маратель безнадёжно-левый
еще не писанных холстов,
осколки около кустов –
следы вчерашних возлияний,
балконы, окна, куст герани,
потушенный с испуга свет.
Младенец – истинный поэт
с расплющенным у рамы носом
ещё ты мил и непричёсан
глядишь космато и темно,
ещё не всё тебе равно.

***

Уже не задевает за живое
глазная зыбка дождевая,
и вы, ладони – между вами
не нахожу, кружась, покоя.

Иссохшим хаосом Сахары,
песком в зубах жестокой воли
зверей задумчивые хари
скрипят, откланявшись Николе,

горя искусственным накалом.
гм кажется – пора быть голым,
и полный дураков корабль
въезжает царственно на холм.

Так что же – новым быть монголом
и Форум разнести в каменья,
чтобы опять вошло б терпенье
в огнём испытанную форму?

***

Кто-нибудь сунет окурок
меж пальцев святого,
застонет, смеясь, придурок,
заплачет в платочек корова.
Некому стало на нас
поднять обнажающий глаз.

***

Уморила дыба коня, но кабы дали рому...

Ум - он дом одному.
Ум - он Исус иному.

Я рано взмок, и, лень - ты бог, о, быть не ликом звонаря!

Зов ангелов: о Русь! Сурово лег навоз.

Молот, серп - дань толпе, ныне плоть над престолом.


***

Припаду к ручью
в чисто поле выбреду –
запою:
будь, моя любимая
не скрывайся, будь
радость негасимую
не задуть.
В венценосном августе
вечера густы,
будь покуда валятся
звёзды и листы.
На погост и на поле
в чаши на столах
будь, пока не скосится
хлеб в полях;
а и скошен – сменится,
закружит снежок,
будь, покуда стелется
путь далёк.

По земле пороша –
что ж, содвинем чаши,
выпьем за хорошую,
за мою за Машу.

***

Сегодня всеядно – откуда прийти прямоте?
Всё давнее видно – как те пропадали и те,
как ставили вышки, ложились, беря высоту,
как долго же бывшим, пропавшим оттаивать же на свету.

Сегодня так много на улицах снега и соли,
от старого флага уйти бы, побыть на просторе,
на белой постели пречистого зимнего поля
из фляги надравшись, спеть бы на воле.


***

Зрачок в окружности сетчатки,
взор узника из-за решетки,
как жалок ты и как смешон ты,
пытающийся вылезти из кладки.
Отец тебя замуровал, чтоб дом не пал,
и храм стоял.
Белком скрепил навеки стены,
навесил купол вдохновенный.

***

Смотрю как брызжет на ребёнка
водопроводная колонка,
и не могу глаза отвесть –
кто дал бы мне такую честь.

***

Старик впадает в детство
Река впадает в море
Старик впадает в море
Река впадает в детство
Впадают медиумы в транс
Впадают подиумы в прелесть
В конце же хочется припасть
Отъересясь, отъерепенясь.
Спадает складок сдержанная буря
Спадает моря уровень в отливе
Спадают маски в линьке, кожа, шкура
И выпадает снег, и льёт за ворот ливень.

***

Не говори, что времени в обрез
на рассмотренье медленных берёз
или на то, как пахнет барбарис
перекрывая запах папирос.
От старости покуда не обрюзг
и дом твой паутиной не оброс,
на ливень глянь, что брызнул серебрясь,
а эти строки изорви и брось.

***

Сколько умерло людей,
сколько в небе их летает,
Я смотрю на самолёт -
он летит не замечает.

Только крона слышит их,
а не корни, а не черви:
это мама, это брат
бродят в золоте вечернем.

Синь густая не пуста,
в ней сверкает всё, что было,
прямо в грудь течёт настой,
всё промыв во мне без мыла.

Я не знаю тех бесед –
листья, листья что их суть?
Отошёл ли тёмный стыд,
шевельнись, тяжёлый суд.

***


Но ох, ни эх не ловит эхолот,
на вздох Господний отвечает,
Неужто это означает,
что нищий в царство больше не войдёт?

Есть у кого – приложится тому,
отнимется у тех, кто медный грош считает -
говорено всё теми же устами,
что сдвинуться смогли велеть горе, холму.

Так Бог острит, в истории всему
законному каприз предпочитая.
Одни приказы ввысь приподнимают,
другие шлют со свадьбы прочь во тьму.


*** 

На грязном дворе через год или два
узнать свою кошку и вспомнить, кем был ты сперва.
Любимую встретив, увидеть старуху
и как на пороге ей крикнуть: «Ни пуха!»
Мы все накануне и время на черном коне.
в саду заживём ли, сгорим ли в червонном огне –
окончен сеанс и уходишь под снег из кино.
о как всё шатается, кружится, чем-то больно.

***

Птица в воздухе и в клетке
Одинаково свободна
Сбил ее охотник меткий
И зажарил труп холодный
Чтобы стало все теплее
Мы едим друг друга ложкой
Ты во мне, потом в тебе я
Как пейзаж внутри окошка
Как мороженого летом
Просит смерти жизнью сытый
Прочь сережки, эполеты
Здравствуй, сумрак под ракитой
Но скелет, стуча костями
Как рояль желает звука
Над застольем, над гостями
В уши нам гудит как жук он.

***

Море могуче, в тон ему шумен, отвечу Гомером.
Море, веру буди , - я иду буревером.

Тут чин за казни чтут.

Путь туп.

Ад устоял. Тепла день не дал. Петля от суда.

Туг жгут.

***

Ауканья наука, а ну-ка, дай ответ:
на коль земли докука, коль отголоска нет?
Иду в бору, блуждая, бросаясь на грибы,
Как будто что узнаю про таинства судьбы
А гриб молчит мохнатый, и жарь его, не жарь –
как еретик проклятый, не скажет: «Государь,
прости, мол – глуховатый на старости я стал,
вминал меня сохатый, медведь меня топтал».
А ягода малина, а земляника–сласть –
не англицкого ль сплина вся живность набралась?
Безмолвствует природа, молчит жующий зал,
как будто кто-то что-то не к месту рассказал,
чего не скажут мамы, не толще словаря,
лишь бездна с облаками громами говорят.

***

Довольно изучать, давайте излучать,
измучившись от внутреннего жара,
друг другу свет передавать,
а не туман клубящегося пара.

***
А.Маковскому
Человеку нужен угол
как дворец для короля
луч выходит из угля
рококо, ракушка, ухо
Не для власти и успеха
знает Бог чего ты для
лабиринт и заваруха
колокольчик, колея

***




***

Ау, артельщик Алфавит,
Азарт, арена, аппетит,
Буди, букварь, бодря беседу,
Бросая бублик буквоеду,
Витийствуй, веслами влеком,
Венчаясь с вербой босиком,
Гори, глагол, гемоглобином,
Географическим глубинам
Дуплу, дубраве дай души,
Дударь, дурашка, дебошир,
Единоборствуй единицей,
Еще естественно ершиться,
Жар-птице жерлицу жевать,
Жлобу жиреть, жуку жужжать,
Законны здешние заботы,
Звони, звонарь, зияй, зевота,
Ища идиллий, ивасей,
Играй, игралище идей,
Канонизирован, как классик,
Ковчег круглее, как карасик,
Лепечет ливень леденец,
Лохматит лебедя ловец,
Манит мозаикой малинник,
Мотив мурлыкает могильник,
Накрыт навесом – ночь нежна,
Ночей невнятица нужна,
Она окутывает око,
Окно объемно, одиноко,
Пугаясь пухлой пустотой,
Пренебрегая прямотой,
Ракит раскидывая руки,
Рисует ракурсы разлуки,
Седые старцы, сыновья,
Ступайте слушать соловья,
Травы течение, тумана,
Тропинок таинство, тимьяна,
Удода – умника, ужа
Улов ушами удержа,
Философы, фигляры, фарисеи,
Фехтуйте, Фаусты, Фаддеи,
«Хрю-хрю» -холопствуйте, ханжи,
Художественным хрустом хороши,
Цветы, цепляйтесь, ципаши,
Цыганствуйте, чудите, чудодеи,
Чистосердечные чижи,
Шалейте, шорохи шайтаны,
Шмели, шишиморы, шаманы,
Щедры, щетиньтесь, щелкуны,
Щеглятники и щедруны,
Эксцентрики, эквилибристы,
Эпикурейцы, экстремисты,
Юлите, юркие южане,
Южнобережья юморяне,
Язычествуйте языком,
Ягой, ягненком, ястребком.

***

Дай улыбку, горизонт,
мне из горного заката,
чтобы плыл я, шарик – зонд,
в виде божьего плаката.
И, зубцы Серюк – Кая
оплывая постепенно,
был бы я уже не я,
здесь лежащий как полено.

***

Изображения: http://www.vavilon.ru/texts/avaliani0.html.

Стихотворения Авалиании статья о его творчестве в журнале "Арион":

http://www.arion.ru/mcontent.php?year=2005&number=90&idx-1479

Фотографии разных лет с практикумов и семинаров